Так, в какое-то время я под влиянием школьных приятелей перестал слушать «всё, что ставят на радио» и «всё, что просто нравятся», и перешёл, сначала, на русский рок. Уже тогда я купился на самое противное правило всех субкультур: слушать только то, к чему себя относишься, и огораживаться от всего остального, чтобы не ударить в грязь лицом перед товарищами по несчастью. Затем пришла очередь панка. Эта субкультура мне была ближе всего, но в ней я разочаровался, когда, наконец, осознал что современное панк-движение уже совсем не такое, какое было в 80-х – 90-х и давно уже лишено этой безумной романтики. Затем – время всего тяжёлого – Black/Death металла, DarkWave'а и Industrial'а, опять же, под влиянием новой компании. И наконец, в определённый, переломный момент жизни я сбросил с себя все «субкультурные» ограничения и начал слушать любую музыку, которая мне нравится и перестал стремиться к соответствию какой-либо определённой компании. Время «неформальности», начавшееся в школьном возрасте и продолжавшееся до раннего студенчества закончилось. И всё же оставило определённый жизненный опыт целый мешок в наибольшей мене приятный воспоминаний.
…сегодня Дюша, мой бывший одноклассник и лучший друг, первый раз, в седьмом классе принёсший в школу кассету группы Король и Шут, позвал меня посетить одно необычное мероприятие. Товарищ из его новой школы выступал на каком-то самодеятельном концерте. Ослу понятно было, что играть он должен был рок, иначе не вызвал бы такой интерес. В назначенное время мы встретились в городе (нас было трое: я, Дюша один из его друзей), сели на автобус и отправились в балтрайон.
Балтрайон… Мрачное гетто нашего города, пользовавшееся наидурнейшей славой. Несмотря на великий соблазн побывать на мероприятии, которое до сих пор под неусыпным контролем родителей являлось запретным плодом, страх не покидал меня в течение всего пути и я, кажется, даже вяло отговаривал друзей ехать туда. Но уговор есть уговор.
Стоял тёплый весенний вечер. Мы подъехали к нужной остановке и безошибочно определили направление движения в сторону злачного места, ни то по звукам, ни то по веренице сомнительного вида молодых людей. Тогда мы всё ещё выглядели как самые обычные школьники, никакой атрибутики, я искренне опасался, что нас не признают, не примут за своего в таком виде.
И вот мы здесь. СМИ – «Студия музыкальной импровизации» - непонятно чьего ведомства заведение, основанное старым рок-музыкантом как репетиционная база, студия звукозаписи и даже «продюссерский центр» в одном флаконе, этакий «СПМ Рекорд» местного разлива. Фактически – место сборищ неприкаянных музыкантов и любителей рока в тёплой обстановке, в компании свезённой со всех свалок аппаратуры и причудливых музыкальных инструментов. Место действительно отталкивающее. Небольшое здание, скорее всего ещё немецкое, аварийное. Снизу, на уровне земли огромная дырка в стене, через которую виден заваленный строительным мусором подвал. В такую же дыру чуть выше протянуты толстые силовые провода из соседнего дома. Поворачиваем за угол, заходим во двор.
Началось…
Угловой дворик просто забит пёстрой молодежью. Панки того времени – совсем не такие, как сейчас. Дети из неблагополучных семей, обитатели спальных кварталов – головная боль директоров школ, гроза сверстников. Голова наполовину выбрита или «украшена» ирокезом, зелёная клетчатая рубашка или (особая роскошь) балахон с шипастым черепом «Exploited», рваные джинсы или шорты, «гады» и особая походка у их обладателей – широкие шаги, нога ставится на землю согнутой в колене. Смотрелись эти парни очень уверенными в себе и… опасными. Мы постарались проскользнуть сквозь эту толпу незамеченными, чтобы, не дай бог, на нас не обратили внимание и подняли на смех. Однако, на самом деле никому не было до нас дела. Навстречу нам шли и проходили мимо странные и ужасные личности. Вот, например, малыш – ростом мне едва до плеча, но весь «упакован», и оригинальный пирсинг – прямо через щёку продета булавка… брр…
Мы вошли в дверь, из-за которой доносился нестерпимый грохот. Стандартный подъезд, лестница наверх, всё те же люди. Девушки, одетые и украшенные в том же стиле, ведущие себя, как и следовало ожидать, развязно и агрессивно. Поворот налево, узкий предбанник. Мы в «зале». Зал – обычная комната, по размерам сравнимая с большой комнатой квартиры. Насколько свежа моя память – едва ли квадратов 60. Сразу, напротив входа – импровизированная сцена. Огромная самодельная колонка с динамиками, как мне показалось, не меньше автомобильного колеса, ударная, микшерский пульт Электроника, подвешенный вертикально на стене. Нестерпимая громкость. Тогда я ещё не мог реально оценить звук, но одно помню – слышно было всё. В момент нашего появления выступала группа «Резус-Фактор». Вокалист в чёрном балахоне выкрикивал в микрофон припев «Анархии» группы «Пурген». Дальнейшая программа концерта в моей памяти отсутствует. Следующий кадр: я выхожу проветриться, дохожу до ближайшей подворотни и, десять раз оглянувшись – нет ли кого рядом, достаю из-под кофты сокровище, которое ни при каких обстоятельствах нельзя доставать, находясь среди этих людей: «Siemens A50». «Алло, мама, привет. У меня всё в порядке. Я на концерте». Пауза. Неповторимое чувство ожидания слов, после которых всё – я взрослый и сам себе хозяин, назад дороги нет. «На рок концерте». Как ни странно, родители отреагировали спокойно. Поинтересовались только, когда я вернусь. Возвращаюсь. Концерт продолжается, выступает группа где играет на басу Дюшин одноклассник, а вокалист, оказывается, мой хороший знакомый с моей школы. Толпа беснуется. В мизерное помещение набилось немереное количество народу. И, о, ужас, что они делают: прыгают и скачут под музыку, толкают друг друга, падают и снова встают. Тогда я ещё не знал что такое слэм, но понимал, что это им нравится. Я держался в стороне от горячей толпы. За моей спиной на стене висела самодельная вешалка для курток, из неё торчали гвозди, и я боялся что кто-нибудь толкнёт меня на них. Но выбраться из гущи я не мог. И не хотел. Мне начинало здесь нравиться. Незнакомая мне раньше безумная энергия захватила меня. Это было невероятное чувство. Мне хотелось скакать вместе со всеми, но я ещё побаивался. Передо мной бесился в угаре жирный увалень, от которого сильно пахло, кажется, жареным салом. Сначала он меня раздражал и пугал, но, под конец я уже осмелел и подпрыгнул, оттолкнувшись от его плеч. Он повернулся ко мне, засмеялся и подставил руку: «Дай пять». Он был пьян. Все были пьяны. Я не пил, но тоже был пьян. Я понял: это моё, я принимаю эту культуру, а она меня. Тем временем знакомый басист на половине песни кинул свою гитару в руки какому-то человеку, сидевшему недалеко от сцены – очевидно, баасисту из другой группы – и прыгнул в толпу.
Скромный человек около сцены, не вставая с кресла, доиграл песню.
Их выступление закончилось. Обессилившие музыканты вывалились на улицу и мы вместе с ними. Мы жали им руки, хвалили их выступление. Было уже темно.
Спустя какое-то время, примерно год, в нашем городе открылся рок-бар и я периодически его посещал. Рассказав однажды об этом родителям, я получил гневную рецензию от мамы на обстановку в таких местах. В её воображении, принимавшемся по умолчанию за истину, представлялась она следующей: грязное вонючее заведение, заходя в которое, для начала, глохнешь от невыносимых звуков, называющихся хард-роком. Повсюду – за столиками, у стойки и где попало волосатые бородатые дядьки в кожаных куртках, все в дымину пьяные и укуренные (да, ещё вытянутой руки не видно из-за дыма), пол заблёван, некоторые не стесняются ссать прямо на стены. Да, а ещё мордобой, как же без него.
В тот день, в СМИ я первый раз увидел рок, и он мне понравился. Он ещё был настоящий. С каждым годом он менялся и угасал в моих глазах. На смену комнатушкам в аварийных зданиях и советской аппаратуре приходили клубы и концертные залы, мощный фирменный звук и свет. И это постепенно губило, губит и в конце концов сведёт на нет рок, как культуру. Потому что рок – это подпольная музыка, музыка несогласных, безумных романтиков, и там, где официоз, финансы и технологии ей не место.
Комментариев нет:
Отправить комментарий